Архив
 
ПОБЕГ ИЗ ОСВЕНЦИМА
МЕНЮ САЙТА
ДРУЗЬЯ САЙТА

Рассылки Subscribe.Ru
Дом Инженеров, Бат - Ям, Израиль
Подписаться письмом

Еврейские праздники

Пенсии репатриантам в Израиле

Форум за социальное жильё

Фотоальбом Михаила Шумилова

Моя живопись. А.Бурман

Рассылки Subscribe.Ru
Дом Инженеров, Бат - Ям, Израиль
Подписаться письмом
ЗНАКОМЬ ДРУЗЕЙ
СТАТИСТИКА
ФОРМА ВХОДА

ПОИСК
КАЛЕНДАРЬ
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
АРХИВ ЗАПИСЕЙ
 ПОБЕГ ИЗ ОСВЕНЦИМА

 

   Рудольф Врба и Альфред Вальцер — два словацких еврея, совершившие побег из Освенцима, признанный самым дерзким и успешным в истории Сопротивления. Они доставили миру бесценную и уникальную на тот момент подробнейшую информацию о концлагере. В своей книге «Я бежал из Освенцима» Врба рассказывает историю своего заключения и побега.

 После долгих колебаний мы выбрали день и час побега.  3 апреля 1944 года, 2 часа дня. Эта дата должна была стать первым рубежом на нашем пути. Несмотря на то, что могли по лагерю перемещаться свободно, могли возникнуть разного рода препятствия способные помешать нам достичь цели — дровяного склада  за внутренней орадой лагеря в определенный день и час.

В воскресенье я без затруднений вышел из лагеря А. Сказал эсэсовцу, что должен идти к крематориям. Он ответил только: «Принеси мне оттуда пару носок». Смогли прийти и двое поляков, работающих в морге. Однако Фред не смог. В тот вечер мне стало известно, что он не смог выйти из лагеря, поскольку на страже стоял очень подозрительный эсэсовец.

В понедельник был у меня еще раз поход, полный огорчений и повторная просьба доставить пару носок. На сей раз пропал один из поляков, потому что он получил особо тяжелую работу. Так продолжалось четыре дня. Всякий раз я должен был возвращаться в лагерь с видом отчаяния и говорить эсэсовцу, что опять забыл носки.

Я стал опасаться, что он заподозрит меня. На пятый день он действительно заявил :

«Если на это раз не принесешь носки, не рассчитывай, что сможешь оттуда вернуться!».

Дал ему твердое обещание и вышел из ворот лагеря, надеясь, что его обещание осуществится, но не так, как он думает.

По дороге к укрытию я был схвачен двумя эсэсовцами.

«Да!- сказал с улыбкой один из них — что есть у нас здесь?Гражданский или заключенный? Видел хоть раз такую картину, Фриц? Он выглядит как кукла!»

В  самом деле, я вызывающе выглядел в костюме преуспевающего голландского джентльмена. Более опытный эсэсовец не был удивлен. Он хорошо знал, что у старейшин лагеря есть привилегия в выборе одежды. Именно так относились ко мне эсэсовцы.

Однако в глазах неопытных охранников я выглядел странно, что могло кончиться для меня трагически. Под одеждой у меня были часы, украденные в расчете на поездку. В случае обнаружения кражи я был бы немедленно послан в штрафной блок и затем, возможно, повешен. Я мысленно уже слышал голос штурмбанфюрера Шварцхубера, объявляющего перед виселицей: «Для чего украл заключенный часы, если не для побега?»

Охранники продолжали обмениваться репликами на мой счет, и в любой момент мог  начаться обыск.

Я думал о Фреде и поляках,ждущих меня и без слов проклинал мое счастье. Ведь меня задержали  на этом пути впервые за мою жизнь в Освенциме!

«Хотелось бы знать, что есть в карманах этого джентльмена» - сказал один из эсэсовцев. «Может быть взглянем?».

Он сунул руку в карман моего плаща и вытащил несколько сигарет. Он вертел их в руках и приговаривал: «Посмотри, Ганс! Он, конечно, тяжелый курильщик!».

Они вытащили у меня около ста сигарет, которые я засунул в последнюю минуту.Я ждал, когда они начнут искать всерьез. Я хотел, чтобы они так сделали, так как на этом этапе был уверен, что все для меня кончено. Холодный пот побежал по спине. Однако каким то образом сумел сохранить самообладание.

И вдруг, почти в отчаянии, понял, что они не открыли мой плащ, они просто скользили по мне глазами с расстояния.

«Ты несчастный мамзер!» - сказал Фриц и ударил меня бамбуковой палкой по плечу. - я научу тебя, что значит вести себя по джентльменски!»

Я получил еще удар и слегка пошатнулся.

«Я научу тебя как крутиться подобно обезьяне! Я научу тебя воровать сигареты! Ганс, запиши его номер. Пришло время,чтобы этот вонючий господин увидел штрафной блок изнутри!»

Я видел, что двое поляков проходят недалеко от нас. Когда они увидели меня в руках эсэсовцев, их лица окаменели. Вдруг Фриц ударил меня по лицу и сказал: «Вперед мамзер! Иди! Скройся с глаз!».

Голова раскалывалась от боли. Унижение и злость.

«Но штрафной блок, герр шарфюрер... Я думал, что вы сказали...»...

«Не сейчас, идиот! Есть у меня более важные вещи чем сопровождать такую вошь как ты! Я собщу о тебе в политический отдел. После построения они заберут тебя. А сейчас — марш на свою территорию, пока я не переломал тебе кости!»

Они меня не задержали! Он не собирается проводить дополнительный  обыск! Без слов я рванул оттудаю Когда оказался на приличном расстоянии, повернул налево и направился к месту встречи.

Еще было много времени до назначенного срока. Однако до того, как  я дошел до дровяного склада, почувствовал слежку за собой. Я наткнулся на оберштурмбарфюрера Отто Графа. Разгоаор вышел напряженным, хотя с видимостью непринужденности. Это был последний человек, с которым я беседовал в лагере. Потом это стало выглядеть символичным.

Сейчас я уже мог видеть бревна. Поляков, стоявших около них. Работавших для отвода глаз. И Фред был там. Все трое потрясенно смотрели на меня. Ибо были уверены, что я уже в штрафном блоке.

Поляки передвинули балки и просигналили нам почти невидимым движением.

Это был момент истины. Мы оба понимали,  что с того момента, когда войдем в укрытие, пути назал отрезаны. Поэтому вскочили быстро наверх кучи ревен и скользнули внутрь. Бревна встали на место над нашими головами, закрывая свет.

Глаза привыкли быстро. Мы сидели почти не дыша.Естественно — молчали. Прошло пятнадцать минут и немного успокоились. И я стал изучать стены нашего дома.

"Что за проблема? Что ты делаешь?» - прошептал Фредди.

«Ищу послание от Шандора. Ведь мы не сможем оставить надписи на стене».

Я нашел надпись и соскреб ее ножом. Эта операция успокоила меня. Лучше работать, чем думать. Я распылил по нашему убежищу табак- средство отвлечь ищеек. После чего уселся,прислонился к стене и постарался отвлечься позитивными мат. ыслями. Гнал от себя мысли, что мы можем быть обнаружены и говорил себе вновь и вновь: «Нет больше построений, нет больше работы, нет больше стояний навытяжку перед эсэсовцами! Скоро иы будем свободными!».

Свобода или гибель. Если меня найдут в этой дыре, живым — не вытащат.

Время остановилось. Я мельком взглянул на часы, которые едва не стоили мне жизни. Время — около половины четвертого. Тревога не прозвучит раньше пяти тридцати.

   Вдруг я понял, что боюсь ее услышать. Однако не мог вынести и ожидания. Хотелось, чтобы борьба скорее началась.

   Стоять мы не могли. А постоянное сидение в тесном пространстве вызывало ломоту в костях. Изза вынужденного молчания время еще больше угнетало нас. Мы оба хорошо знали лагерные звуки, долетавшие в нашу тесную камеру в куче бревен. Однако каким далеким все это казалось!  Дух опережал тело и был уже на свободе.Часто взглядывал на часы и подносил их к уху, чтобы проверить, не остановились ли. Пытался заставить себя отвлечься от них и перед глазами возникала мать, внушающая мне: «чайник, на который постоянно смотрят, никогда не закипит!».

    На самом деле мне не обязательно было смотреть на часы. Время можно было определить по лагерным звукам.  Наконец послышался топот множества ног. Каждая клеточка в моем теле завибрировала: заключенные возвращались с работы!

    Через несколько минут начнется перекличка и откроют наше отсутствие. А дальше? Вой сирены, лай собак и топот сапог эсэсовцев....

     В тишине слышались далекие команды и лай собак. А перед глазами картинки жизни, которая враз перестала быть нашей: шеренги заключенных, штабеля мертвых, зверские лица капо...  Я думал о старосте нашего блока, с которым мы всегда ладили. Как он отреагирует теперь?  Думал о капо «Обезьяне», который наверняка бкжит сейчас в СС с сообщением, что Руди Гришэм (Врба), считавшийся самым надежным посредником между администрацией и заключенными, исчез. Думал о том, что мне предстоит и понял вдруг, что если все пойдет нормально,10 апреля буду на свободе.

Время — пять двадцать пять. Они уже знают, что мы исчезли. Они прикидывают — или мы просто опоздали или сбежали. Исходя из этого, обсуждают, что делать.

Пять тридцать.. Пять сорок пять. Тиишина. Мы обмениваемся тревожными взглядами. Нехорошие предчувствия. Может быть ктото проболтался и нас сейчас просто возьмут?

Инстинктивно сжал нож и приготовился услышать звук раздвигаемых бревен.

Шесть часов. Тишина давит на нервы. Я проговорил: «Они играют с нами. Они конечно же знают, где мы».

Напарник промолчал в ответ. Но я знал, что он согласен со мной. Кто-то прошел рядом с нашей кучей. Шаги. Немецкие голоса. Но слов мы не слышим. Деревянные стены нашего убежища давят на нас, угнетают. Мы сидим в чистом ящике. Представляем как заключенные и охрана обсуждают наш побег...

Сирена резко прерывает размышления. Разметывает их в осколки. Уничтожает страх и угнетенность. Я как будто вижу беготню по территории лагеря. В глазах Фредди — огонь. Мы слышим топот сапог ищущих.  Методичный поиск будет продолжаться три дня, пока не обшарят каждый сантиметр Биркенау.Останется одно секретное место, которое не будет опознано. Мы были страшно возбуждены, когда вдруг услышали приближающиеся шаги, увидели в щель характерный  профиль.

Сейчас слышни стали знакомые голоса. Я слышал унтершарфюрера Бонтрока, приказывающего: «Ищите за бревнами! Проверьте место! Работайте головой, а не только глазами!» Ноги ищущих ступают по бревнам, проминают их и вздымают пыль в нашем убежище. Еще топот и тяжелое дыхание людей...Собаки. Прыгают т ползают по бревнам, принюхиваются. Я сжимаю нож в руке.

Наконец голоса и звуки отступают. Молчание в нашем убежище. И чувство уверенности. На первом этапе мы победили! Нервы напряжены до предела. Но они нас не подвели.

«Идиоты!» - говорит мне Фред.

Они возвращались несколько раз. Вновь обыскивали те же места. С большим отчаянием. Шаги, лай собак и ругань усталых людей. Это продолжалось всю ночь. Приближающийся и удаляющийся шум. У нас был хлеб и маргарин. Но мы не могли есть. У нас было вино, но мы не могли пить. Даже когда ищущие отдалились, мы расслабились, но не могли успокоиться. В какой-то момент кажется задремали, но были рывком возвращены к действительности изза звуков, на которые раньше не обращали внимания.

Мы могли слышать, каквозвращающиеся изза границ лагеря проходят проверку. Обмен паролями. Шум грузовиков- сорок, пятьдесят, шестьдесят — анзущих жертв в газовые камеры. За стенами нашего укрытия продолжвлась обычная жизнь лагеря смерти.

Минулв ночь. Настал второй день нашего бегства. Администрация лагеря знала, что время работает против них. Они беспощадно гоняли людей. Те сновали вокруг нас и над нами. Голоса. Из-за того, что мы не могли видеть поисков своими глазами, нервы напрягались еще больше. И снова мы не могли пить и есть, несмотря на то, что не пили и не ели более суток.

«Еще полтора дня — говорил Фред.- они уже уверены, что мы вдалеке от лагеря».

Наверное, в определенном смысле он прав. Третий день был наиболее спокойным. Однако с другой стороны — он ошибался.

В два часа пополудни мы слышим разговор заключенных — немцев. «Они не могли отсюда выйти. Они наверняка в лагере».

В течение какого-то времени в голове возникают разные варианты, которые несомненно могут случиться. И вот один из заключенных говорит:

-        А что с этой кучей бревен? Ты не думаешь, что они могут спрятаться внутри? Может они соорудили там убежище?

-        Собаки обследовали эту кучу. Они были здесь десятки раз. Наверняка учуяли бы запах. Или у этих есть что-то устраняющее запах.

    Тишина. Мы с Фреди затаили дыхание...Потом второй заключенный говорит:

-        Ничтожный шанс. Но все же можно попробовать. Вперед!

     Слышали шаги по бревнам, сжимали рукоятки наших ножей. Они потянули одно бревно, потом — другое, третье, четвертое, пятое... Пятнадцать сантиметров дерева отделяли нас от врага.

Внезапно на другой стороне лагеря поднялась сумятица. Слышен топот множества ног. Двое немцев над нами молчали. Затем один говорит другому: «Их схватили!Вперед! Быстро!»

Они соскочили с бревен и побежали к месту, откуда слышалась сирена. Так наши жизни были спасены.

9 апреля мы услышали гул бомбардировщиков. Это впервые за все время в Освенциме. Потом — свист и разрывы бомб. Недалеко от нас!

Мы заволновались. Неужто тайна лагеря смерти наконец откроется? Его разбомбят и конец страданиям!

 Грохот зениток, от которого вздрагивает наше укрытие. И сразу мысль — бежать сейчас! Во время тревоги всем не до нас. Но... солдаты не покидают вышек во время тревоги.\

  По крайней  мере в одном тревога явилась для нас облегчением. Под гул самолетов и грохот зениток можно было разговаривать в полный голос.

Последние 24 часа прошли относительно спокойно.Поиск продолжался, но это было больше прочесывание территории, без конкретного направления. Шли часы. Напряжение росло. Мы ждали команды на снятие внешней охраны..Вот тогда мы начнем действовать.

И вот слышен приказ о временном прекращении поисков. Вышки на внешней территории опустели. Территория относительно свободна.

Это было 6 вечера, 10 апреля 1944го. Мы слышали швги солдат за внутренней оградой лагеря. Рутинные звуки Биркенау. Но мы были снаружи!

Опасения не проходили. Мы ждали несколько часов.

Наконец осторожно сдвинули бревна, выскользнули наружу и вернули бревна на место.

Оглянулись. Впервые мне довелось видеть лагерь сгаружи. И тут я вспомнил слова пленного офицера Красной Армии Дмитрия Волкова о том, что самое опасное для беглеца начинается послн побега.

Верно. Борьба только начиналась.

Copyright MyCorp © 2024